У ласкова князя Владимира, у солнышка Всеславьевича было столованье-почестной пир на многих князей-бояр, на всю дружину храбрую. Князь Владимир всех поит, всех чествует, всем он, князь, поклоняется.
Говорит князь Владимир таковы слова:
— Ой вы гой еси, мои князья и бояре! Ой ты, вся моя дружина храбрая! Кто бы послужил мне верой-правдою, кто бы съездил в землю дальнюю, в Поленецкую? Кто отвёз бы царю Бутеяну Батвесову дани-пошлины? Не плачены те дани за прошлые годы, за нынешние, всего за двенадцать лет. Кто бы свёз сорок телег чиста серебра, да сорок телег красна золота, да сорок телег скатна жемчуга? Кто бы свёз сорок сороков чёрных соболей, да сорок сивых жеребцов?
Тут большой хоронится за среднего, средний за меньшего, а с меньшего и спросу нет. Вдруг из места из среднего, со скамеечки со белодубовой встаёт знатный боярин Василий Казимирович. Встаёт он на ножки резвые, на сапожки зелён сафьян, на каблучки серебряные, на гвоздички золочёные. Говорит он Владимиру таковы слова:
— Ой ты гой еси, государь наш, князь Владимир! Послужу я тебе верой-правдою, съезжу-ка я в землю дальнюю Поленецкую. Отвезу Бутеяну Батвесову дани за прошлые годы, за нынешние, всего за двенадцать лет.
Пошёл Василий с пира домой невесело, по широкой улице киевской ступает, пригорюнившись. Встречает его удалой добрый молодец Добрыня Никитич, говорит таковы слова:
— Здравствуй, боярин Василий Казимирович! Что идёшь ты по улице невесел, буйну голову повесил? Что ясны очи в сыру землю утопил?
Отвечает ему Василий Казимирович:
— Как же мне, Добрынюшка, не горевать, не печалиться? Был я на пиру у князя Владимира, да вызвался ехать в землю дальнюю Поленецкую, везти царю Бутеяну Батвесову дани-пошлины за двенадцать лет. Много народу русского ездило в землю проклятую, да немного назад вернулось.
Отвечал ему Добрыня Никитич:
— Не горюй, боярин Василий Казимирович! Поеду я с тобою в товарищах. Не возьмём мы от князя Владимира ни злата, ни серебра, ни сорок сороков, ни сорок жеребцов. Возьмём мы с собаки Батвесова дани-пошлины за двенадцать лет.
Приходили боярин с богатырём к князю Владимиру в палаты белокаменные, крест клали по-писанному, поклон вели по-учёному, говорили ему таковы слова:
— Ай же солнышко-князь стольно-киевский! Ай молодая княгиня Апраксия! Не возьмём мы везти от тебя дани-пошлины! А возмём мы с собаки царя Бутеяна Батвесова дани-пошлины за двенадцать лет.
Наливал им Владимир по чаре зелена вина, не по малой чаре — полтора ведра, разводил медами стоялыми, подносил храбрым посланникам. Брали посланники чарочки одной рукой, выпивали одним духом.
Писал Владимир ярлыки скорописчатые, мол, “Давай нам, собака Бутеян Батвесович, дани-пошлины за двенадцать лет. Дай нам злата, серебра, да скатна жемчуга, дай сорок сороков чёрных соболей, да сорок сивых жеребцов”.
Вставали молодцы на резвы ноженьки, выходили молодцы на красное крыльцо. Засвистали молодцы по-соловьиному, закричали они по-звериному, прибежали из чиста поля два коня могучих, богатырских. Брали они коней за повод шёлковый, ногу ставили в стремя железное, садились в сёдлышки черкасские — только молодцов и видели. Поскакали они за горы Сорочинские, в землю Поленецкую, в царство Бутеяна Батвесова.
Приезжали Василий с Добрыней в землю Поленецкую, к царю Бутеяну на широкий двор. Скорым-скоро с коней они соскакивали, ни к чему коней не привязывали, не спрашивали у ворот привратников, не спрашивали у дверей придверников, отворяли они двери настежь, проходили в палаты белокаменные. Богу поганому молодцы не молятся, собаке Бутеяну не кланяются, вынимают они ярлыки скорописчатые, говорят они таковы слова:
— Вот тебе, собака Бутеян, дани-пошлины за двенадцать лет.
Прочитал Бутеян ярлыки и отвечает добрым молодцам:
— Ай же ты, боярин Василий Казимирович! Теперь тебе отсюда не вернуться на святую Русь. Не слышать тебе боле звона колокольного, не слышать чтенья-пения церковного.
Говорит ему тогда Василий Казимирович:
— Надеюсь я на Христа Спасителя, на Пресвятую Богородицу, да на товарища моего, Добрыню Никитича. Поиграем-ка мы с тобой, собака, в шахматы.
Сел Добрыня играть с Бутеяном в шахматы. Первый раз сыграли — выиграл Добрыня, второй раз сыграли — опять выиграл Добрыня, и в третий раз выиграл Добрыня. То Бутеяну не понравилось, говорил он таковы слова:
— Ах ты, боярин Василий Казимирович! Будем мы стрелять за три версты в сырой дуб крякновистый, попадать будем в колечко злачёное. Эй, слуги мои, татары верные! Несите-ка из погреба мой царский лук.
Пошли татары в погреба глубокие, достали тугой царский лук, несут тот лук четыре татарина. Брал Добрыня тот лук, тетивочку натягивал, разрывал царский лук на щепы мелкие, говорил таковы слова:
— Негодный лучишко, мусорный. Нечем добру молодцу повыстрелить.
Пошёл Добрыня на двор, отвязал свой лук богатырский от стремени булатного. А на том луке богатырском на тупом конце приделаны были гусли яровчатые, не для красы-басы, а для утехи молодецкой. Как стал Добрыня на тех гусельках поигрывать, татары уши развесили — не слышали такой игры вовек.
Выбрал царь Бутеян триста лучших стрельцов из татар, из трёхсот выбрал тридцать наилучших, из тридцати взял трёх самолучших стрельцов, да велел им стрелять за три версты в сырой дуб крякновистый, в колечко злачёное. Первый стрелял — недострелил, второй стрелял — перестрелил, третий стрелял — промахнулся.
Стал Добрыня стрелять. Первый раз стрельнул — попал в колечко злачёное, второй раз стрельнул — опять попал в колечко. Третий раз натянул Добрыня свой лук пуше прежнего, пустил стрелу калёную, ударила стрела в сырой дуб крякновистый, разлетелся тот дуб в щепы мелкие.
Бутеяну такое дело не понравилось, говорил он таковы слова:
— Ай же вы, богатыри русские! А кто из вас горазд бороться об одной ручке? Выходите-ка на мой широкий двор, поборитесь с моими борцами татарскими, силушки великой отведайте.
Выбрал Бутеян триста лучших борцов, из трёхсот выбрал тридцать наилучших, из тридцати взял трёх самолучших борцов татарских, напустил их на Добрынюшку Никитича.
Стал Добрынюшка по широкому двору похаживать, на борцов татарских посматривать. А борцы-то — в плечах у них косая сажень, между глаз — целая пядень, а голова — что пивной котёл. Стали татары по широкому двору похаживать, стали Добрынюшку Никитича поталкивать. А Добрыня научен был крутой метать, да на ручки противника не прихватывать. Стал он татар покручивать, по широкому двору раскидывать.
Пошли тогда на Добрыню татары десятками, закричал тут Добрыня Никитич:
— Где же вы, славные могучие русские богатыри? Не сносить мне буйной головушки, не бывать мне больше на святой Руси, не видать славного города Киева.
Разгорелось тут сердце его молодецкое, разошлось плечо богатырское, схватил Добрыня одного татарина за ноги, стал он тем татарином помахивать, силу татарскую к воротам раскидывать. Крутит татарином, да приговаривает:
— Ты, татарин, жилками не порвись, костями, поганый, не переломись.
Как увидел то Василий Казимирович, выбегал он на широкий двор. Не нашлось ему сабли острой, не нашлось палицы булатной, схватил Василий ось железную тележную, стал он той осью покручивать, татар осью поучивать.
Увидал тут Бутеян Батвесович, что худо дело татарское, выбегал на широкий двор, закричал, собака, зычным голосом:
— Ай же вы, богатыри русские! Вы оставьте мне хоть на приплод татар! Отдам я вам дани-пошлины за двенадцать лет.
Тут его молодцы послушались, перестали татар бить, пошли к высокому терему. Насыпал им Бутеян сорок телег красна золота, сорок телег чиста серебра, да сорок телег скатна жемчуга. Навалил поганый сорок сороков чёрных соболей, вывел сорок сивых жеребцов.
Садились добры молодцы на богатырских коней, поехали в стольный Киев-град, повезли телеги татарские.
Приехали в стольный Киев-град, вошли в палаты княжеские белокаменные. Крест кладут по-писанному, поклон ведут по-учёному, на все четыре стороны, князю с княгиней в особинку. Говорит им Владимир-князь:
— Добро пожаловать, боярин Василий Казимирович и богатырь Добрыня Никитинец!
Усаживает он их за столы дубовые, наливает им чары зелена вина, не малые чары — полтора ведра. Принимают вино добры молодцы одной рукой, выпивают вино одним духом, на резвы ноги встают, низко кланяются, говорят Владимиру таковы слова:
— Ой ты гой еси, ласковый князь Владимир! Привезли мы тебе телеги ордынские, все дани-пошлины за прошлые годы, за нынешние, за двенадцать лет, от собаки Бутеяна Батвесова.
Кланяется им ласковый князь Владимир до самой земли, говорит добрым молодцам:
— Спасибо вам, удалые добры молодцы! Послужили вы мне верой-правдою, верой-правдою неизменною.