Жил да был в земле Залесской, в столице деревенской царь-царевич, король-королевич, сапожник-портной, сам не знай кто такой. Звали его боярин Пётр Коромыслов. Была у Петра молодая жена и девять сыновей, все удалые да красивые.

И вот родилась у Петра дочь-красавица, Марфа, а за ней родился десятый сын, Михайлушко. Зашла Михайле на родины ведьма старая, навела на младенца порчу, и невзлюбили несчастного отец да мать, да все девять брательников. Хотели они его убить-схоронить, со свету сгноить, свиньям скормить, да любезная сестра спрятала его в своих комнатах девичьих, кормила, поила, лелеяла, растила двенадцать лет.

Как стало Михайле двенадцать лет, стал он у сестры выспрашивать:

— Ай же ты, сестра моя любезная! Есть ли у меня на белом свете батюшка, да жива ли моя родная матушка? Где же мои сёстры-братья родные?

Отвечала ему сестра-красавица:

Пал ей Михайло в резвы ноги, говорил таковы слова:

— Ай же ты, сестрица моя милая! Умела ты меня от смерти избавить, умела вскормить-взрастить, прошу тебя удружить мне в последний раз. Ты сходи к нашему родному батюшке, проси у него для меня коня богатырского, да саблю острую, да копьё долгомерное. Проси мне палицу булатную, да всю сбрую-кольчугу богатырскую.

Марфа Петровна младшего брата не ослушалась, пошла она к своему родному батюшке, просила у него всё, что Михайло сказал.

Говорил ей батюшка, Пётр Коромыслов, таковы слова:

— Ай же ты, дочь моя любезная, дочь единственная! Для кого же тебе нужен конь богатырский, для кого требуется копьё долгомерное, да сабля острая, да палица булатная, да кольчуга богатырская?

Отвечала ему Марфа Петровна:

— Для младшего братца Михайлушки. Сберегла-схоронила я его в своих комнатах девичьих, вскормила-взрастила до двенадцати лет.

Закричал тут боярин Пётр Коромыслов:

— Ах ты, молодая Марфа Петровна! Была ты мне дочь любимая, а теперь стала дочь постылая! Пойди-ка ты вон.

Пришла Марфа к Михайле, горько плакала:

— Ай же ты, братец мой милый! Не даёт мне батюшка сбрую богатырскую, прогнал меня с глаз долой.

Утешал её Михайло:

— Не плачь, не грусти, сестра любезная! Пойду я к батюшке на широкий двор, сам возьму себе добра коня и всю сбрую богатырскую.

Выходил Михайло на широкий двор, заходил в конюшни стоялые, брал коня самолучшего. Заходил Михайло в палату седельную, брал он сёдлышко черкасское, да упряжь наборную. Заходил Михайло в палату оружейную, выбирал он себе саблю острую, выбирал копьё долгомерное. Надевал Михайло доспехи кольчужные, вязал на бедро палицу булатную. Садился добрый молодец на добра коня, да только его и видели. Поехал Михайло не воротами, а махнул через стену высокую — только пыль в чистом поле заклубилася.